В тот период нашей истории, когда московские государи Рюриковой династии медленно собирали русскую землю и распространяли ея пределы на счет бывших своих завоевателей татар, пространство, заселенное великорусским племенем и всеми подчиненными ему племенами, было мало известно западной Европе. Древняя, всеславянская связь русскаго народа с Европой, существовавшая в до-татарския времена, давно уже предалась забвению; Московия, как называли наше отечество на западе, играла для западных европейцев такую же роль, какую теперь играет Кокан, Кандагар или какое-нибудь другое средне-азиятское государство, куда за несколько лет едва заедет любознательный англичанин, чтобы потом подарить европейской публике свои путевыя заметки. В старую Россию ездили или торговые люди, имевшие целью всей жизни материальную наживу, или посольства из Польши, Германии и других соседних стран. Ни тем, ни другим не было большой охоты знакомиться со своеобразным бытом чуждаго для них края и описывать его. Исключение составлял Сигизмунд Герберштейн, который, будучи императорским послом, так хорошо присмотрелся к московской стране, ея быту и образу жизни, что оставил сочинение, поражающее нас и теперь добросовестностию автора столько же, как и верностию переданных им известий. Герберштейн, в его век, был, можно сказать,