Многие страны утверждают, что Мулла Насреддин уроженец именно их страны, но не многие зашли так далеко, как Турция, где показывают его могилу и устраивают ежегодный Насреддиновый фестиваль, когда все наряжаются и разыгрывают знаменитые шутки в Эскишере, предполагаемом месте его рождения.
Греки, которые переняли кое-что у турков, считают эпиграммы Насреддина частью своего фольклора. В средние века истории Насреддина широко использовались для высмеивания ненавистных властей. В более недавние времена Мулла стал народным героем Советского Союза, после фильма, в котором он снова и снова одерживал верх над злыми правителями - капиталистами.
Насреддин выглядит мягче в арабской фигуре Джоха и появлялся вновь в фольклоре Сицилии. Рассказы, характерные для Центральной Азии, отражаются в русском Балде, в Дон-Кихоте, и даже в старейшей французской книге, Сказках Мари.
К Мулле относятся по-разному: то как к очень глупому, то он невероятно умен, то он обладатель мистических тайн. Дервиши используют его в своих учениях в качестве фигуры для иллюстрации шутовского характера человеческого ума. Жизнеспособность Насреддина такова, что республиканская Турция, где дервишские ордена были запрещены сорок лет назад, публикует о нем брошюры для развития своей туристской деятельности.
Ученые потратили много чернил на Насреддина, хотя согласно традиции у него было мало времени на них. Передают, что Насреддин говорил о себе следующее: "В этой жизни я перевернут Вверх тормашками",- поэтому некоторые заходят так далеко, что переставляют в обратном порядке предполагаемую дату его смерти, пытаясь выяснить, где же правда.
Суфии, которые считают, что глубокая интуиция является единственным реальным проводником к знанию, используют эти истории почти так же, как упражнения. Они просят людей выбрать для себя несколько историй, которые особенно привлекают их, и обдумать в уме, сделать их своими собственными. Учителя дервишей говорят, что таким образом можно пробиться к высшей мудрости. Но Суфии согласны и с теми, кто не следует по мистическому пути, в том, что с историями Насреддина можно делать и то, что делали люди веками, - наслаждаться ими.