Эмиль Рудер воспринимал пространство листа не только как бумажную основу для печати шрифта и элементов украшения. Он считал, что незапечатанная поверхность так же важна, как и изображение. Каждая типографическая работа становится произведением, в котором черное и белое гармонично дополняют друг друга; часто создается эффект глубины, когда глаз проникает в третье измерение, следуя линиям и изобразительным рядам.
Буквы, слова и массив текста безупречно и удобочитаемо располагаются на пространстве страницы, в то же время это движущиеся фигуры на сцене листа, где типографика превращается в своего рода театр со своими действующими лицами.
Несмотря на склонность к метафоричности, Эмиль Рудер никогда не опускался до таких решений, в которых теряется главная функция печатного произведения - его удобочитаемость. Он пишет об этом в первой части своего произведения: "Печатное произведение, которое нельзя прочесть, не имеет смысла".